Живые "монстры" и угощения. Как Пётр I народ к музеям приучал

Очевидно, что уже во время своих первых европейских путешествий Пётр задумывался о необходимости создания в России полноценного музея. При этом создание музейной коллекции рассматривалось как часть более глобальной задачи – открытия в России собственной Академии наук и искусств. Открытие Академии во многом было связано с факторами, которые не могли полностью контролироваться царём, в частности от согласия европейских учёных прибыть в Петербург, особенно в условиях продолжающейся войны со Швецией. Создание музея было в большей степени зависящим именно от усилий царя.

В 1714 г. после того как в новой столице был достроен Летний дворец, монарх приказа перевезти туда из Москвы свои личные коллекции и собрания из Аптекарской канцелярии. Эти собрания должны были стать основой для создания императорской библиотеки с «Кунст и Натурал каморой». Смотрителем учреждения стал лейб-медик Р. Арескин, библиотекарем же был назначен И. Шумахер, недавно закончивший университет в Страсбурге. Позднее в 1717 г. на службу в Кунсткамеру был приглашён Г. Гзель в качестве художника.

Пётр понимал, что создание полноценного музея предполагает строительство специального здания. Соответствующий указ вышел в 1718 году. Временно же коллекции были размещены в так называемых, Кикиных палатах. Этот дом принадлежал ранее А. В. Кикину, который был казнён по царскому указу. Впрочем, и это помещение не было полностью достроено, нуждалось в многочисленных переделках. Только после многомесячного ремонта началось перемещение коллекций из Летнего дворца. Только в начале 1719 г. музей был открыт для посещения публикой.

Кунсткамеру должны были пополнять все жители России, принося всевозможные диковины, за которые им полагалось вознаграждение. За пример человеческого уродства полагалось 10 рублей, в случае если это было мёртвое тело и 100 рублей за живого «монстра». Уродства животных оценивались в 5 и 15 рублей соответственно. Пётр часто стремился подтолкнуть население к проведению нужной ему политики не только поощрениями, но и наказаниями. Коснулось это и пополнения музейных коллекций. Указ предусматривал штраф для тех людей, которые

Причём штраф был в 10 раз больше назначенного платежа за примеры уродств. Стоит отметить, что аналогов данному указу Петра на тот момент в Европе не существовало. Именно в России создаётся система сбора ценностей для музея в масштабах всей страны и под строгим государственным контролем.

Известно, что посетители музея после просмотра экспозиции получали за царский счёт угощение, состоявшее из чашки кофе или рюмки алкогольного напитка. Практика угощения посетителей музея на тот момент не имела аналогов в Европе. Практически во всех европейских собраниях взимали плату за посещение. В России также генерал-прокурор П. И. Ягужинский предлагал царю ввести плату минимум в рубль за осмотр редкостей. Однако Пётр посчитал это предложение не актуальным, заявив, что в этом случае

Вероятно, это может свидетельствовать о том, что глубокой потребности в музеях в русском обществе ещё не сформировалось. При этом Пётр понимал, что эту потребность нельзя сформировать насильственными методами. Если в случае с образованием Пётр вполне мог прибегать к принуждению, заставляя дворян отправлять своих детей на учёбу, то прививая вкус к посещению музеев, император предпочитал ориентироваться скорее на поощрение.

И после открытия Кунсткамеры в России активно стремились не только пополнять коллекции путём закупок за границей, но и перенимать зарубежный опыт музейного дела. В 1721-1722 гг. в Европу был отправлен библиотекарь Петра И. Шумахер. Он должен был ознакомиться с многочисленными государственными и частными коллекциями. При этом было рекомендовано обратить внимание на их структуру. В отчёте, который Шумахер отправил в Россию, можно увидеть попытку создания программы по расширению музейного фонда России, в которой обозначались критерии отбора будущих экспонатов.

Понимал Пётр необходимость того, чтобы в музеях были представлены экспонаты, которые давали бы представление о природе России, этнографических особенностях, населяющих её народов. Поэтому научные экспедиции, которые должны были в числе прочих задач пополнить музейные фонды, отправлялись и в отдалённые российские регионы, в частности в Сибирь. К числу таких предприятий можно отнести экспедицию Д. Г. Мессершмидта, которая в 1718 г. была отправлена в Сибирь. В Петербург из Сибири были доставлены не только гербарии, чучела животных, но и древние монгольские рукописи, предметы искусства. В дневнике Мессершмидта содержатся упоминания о том, что не всегда народ с пониманием относился к собиранию древностей, говорилось, например, о разбитых каменных фигурах идолов.

Указы императора были направлены на сохранение исторического наследия для музеев. В 1721 г. Пётр приказал закупать на государственный счёт золотые вещи, которые находили в сибирских курганах. При этом строго предупреждалось, чтобы эти редкости не подвергались переплавке.

Для Петра и его современников казалось вполне нормальным, что в качестве экспонатов музея могли быть представлены и живые люди. Сохранилось свидетельство о том, что в Кунсткамеру их деревни в Иркутском езде был доставлен мальчик по имени Фома. У ребёнка пальцы рук и ног срослись в виде клешней. Польские послы, посетившие Кунсткамеру, сообщили, что лицом мальчик напоминал обезьяну. По меркам нашего времени, подобное обращение с людьми может быть признано жестоким, но нужно понимать, что этот мальчик получал пропитание за государственный счёт и скорее всего его жизнь оказалась боле благополучной, чем могла быть в далёкой провинции, при неспособности Фомы к физическому труду.

Впрочем, есть основания полагать, что практика содержания в Кунсткамере живых «экспонатов» не нашла широкого распространения. В письме от 1724 г. содержится ответ на предложение отправить в Кунсткамеру живого «монструма» Самсона Филиппова. Сообщалось, что

В Кунсткамеру могли поступать материалы, которые должны были наглядно свидетельствовать о российской истории, включая современную. Пётр, находясь во главе армии в ходе войны с Персией, прислал в Кунсткамеру поднесённый ему серебряный ключ от города Дербент, сдавшегося русским войскам. Кроме ключа в музей должно было быть помещено ядро из персидской пушки, которое попало в один из русских кораблей. Это показывает, что Кунсткамера была изначально универсальным музеем, в котором можно увидеть зачатки исторической экспозиции.

Можно говорить о том, что Пётр и непосредственно работавшие в Кунсткамере сотрудники понимало необходимость систематизации экспозиции. И. Д. Шумахер писал императору в записке о том, что нужно разделять материалы, относящиеся к разным наукам, а «всего всповал подрядить нельзя». Это позволяет назвать Кунсткамеру именно музеем, где начинала организовываться научная работа, а не просто собрание редкостей.

Несмотря на то, что Пётр лично уделял много внимания работе музея, это не исключало многочисленных трудностей, которые были связаны преимущественно с недостаточностью финансирования. Не всегда запланированные средства поступали в музей в необходимо объёме. Сохранилось сообщение о том, что

Большое значение для развития Кунсткамеры и вообще музейного дела в России имело создание первой Академии наук. Именно за Академией наук должны были быть закреплены библиотека и Кунсткамера. Подобный шаг был вполне логичен в рамках представлений Петра о функции музеев. Музей должен был быть частью системы, направленной на сохранение знаний их распространение, а также получение новых.

Сведения о том, что император интересуется разного рода древностями и диковинки получили видимо достаточно широкое распространение. В меру сил многие подданные стремились порадовать царя, тем самым пополняя будущие музейные фонды. Известно, что в 1715 г. А. Н. Демидов, владелец многочисленных заводов, отправил подарок супруге Петра, состоявший из золотой утвари, добытой из древних курганов.

На протяжении всего петровского царствования музейная деятельность могла не отделяться от более прагматичной. В условиях затяжной Северной войны в России создавались многочисленные цейхгаузы, где хранились запасы вооружений. Однако наряду с обычным оружием там могли храниться чем-либо памятные экземпляры, а также военные трофеи. Известно, что Пётр уже в 1701 г. подписал указ о строительстве особого цейхгауза на территории Кремля, который изначально планировалось отдать именно под размещение трофеев. То есть фактически это был бы именно музей. Впрочем, этот проект при жизни Петра так и не был реализован.

Стоит отметить ещё один любопытный факт, который показывает, что Пётр стремился сохранять историческое наследие. Хотя в условиях Северной войны, русская армия нуждалась в металле для артиллерии, о чём свидетельствует решение отправить на переплавку часть церковных колоколов, Пётр особым указом отметил необходимость сохранить старую мортиру времён Лжедмитрия I. Схожие процессы, которые можно считать началом музейной деятельности, происходили и в провинции. Музейная коллекция из всех произведённых образцов начала создаваться при Тульском ружейном заводе.

В указах Петра можно увидеть стремление сохранить память об историй России. Наряду с разнообразными «куриозами» население должно было сдавать комендантам старинные редкие вещи. В монастырях и епархиях организовывался розыск старинных книг и грамот, копии которых должны были пересылаться в Сенат.

Для истории развития естественнонаучных музеев интерес представляет и тот факт, что уже в 1706 г. в Москве был открыт так называемый Аптекарский огород, который предназначался, в том числе и для коллекционирования образцов растений. Аналогичное учреждение было открыто и в новой столице, точная дата основания неизвестна, но Аптекарский огород упоминается уже в результатах первой переписи Санкт-Петербурга от 1713 года.

Хотя для Петра естественнонаучные экспонаты всегда представляли большую ценность, он не забывал и о предметах искусства. В 1717 г. по распоряжению царя на аукционе в Амстердаме были закуплены более 100 картин, среди которых работы Рембрандта. Впрочем, далеко не всегда решающим фактором для приобретения являлся эстетический. Сред приобретённых картин значительную часть составляли изображения кораблей и морские пейзажи А. Силло, которые не имели особой художественной ценности, а должны были служить скорее своеобразных иллюстраций при изучении «навигацкого дела». Большая часть приобретённых полотен была помещена во дворце Монплезир в Петергофе.

Нельзя сказать, что Пётр пренебрегал теми ценностями которые могли находиться в России. Известно, что уже в 1701 г. он приказал провести тщательную ревизию хранящихся в Кремле ценностей и собрать их в Оружейной палате. Однако это собрание в полном смысле слова музеем при Петре так и не стало, продолжая играть роль скорее царской сокровищницы, где предметы не были систематизированы, а доступ к ним сторонних лиц органичен.